Вольный и дословный перевод
Добавлено: 22-03, 14:54В истории переводческой теории и практики отчетливо выделяются два полярных подхода к переводу: дословное воспроизведение, копирование языковых средств оригинала и перевод, используя который, переводчик пытается не только передать информацию, но и привести текст в соответствие с эстетическими представлениями своего времени и национальной культуры.
Первый метод перевода получил название «дословный» или «буквальный» перевод. Второй же называют по-разному: «точный перевод» (этим термином пользовались в 30-е годы минувшего столетия); «адекватный перевод» (А. А. Смирнов), "полноценный перевод" (А.В. Федоров, 1941), «реалистический перевод» (Г. Гачечиладзе, 1961), «верный перевод» (П.М. Топер, 1952), «собственно перевод» (П.И. Копанев, 1986) и т.д. Далее мы будем придерживаться обобщенного термина «вольный перевод».
В средние века господствовал метод дословного перевода, причем переводчики исходили не из теоретических принципов, а из священного трепета, что приводило к большому числу ошибок в переводе слов, предложений и т.д. Гораздо позже возникло понятие о вольном переводе, но в начале своего существования он был далеко не идеален. В европейской литературе XVII-ХVIII веков господствовал «исправительный» перевод (в России этот способ перевода получил название «склонение на наши нравы»). Оригиналы нещадно переделывались, в результате чего стирались все национальные и культурные особенности. Противопоставление буквального и вольного перевода сохранилось и в более позднее время, когда выбор одной из этих переводческих стратегий определялся уже не характером переводимого текста, а общей установкой переводчика, его пониманием цели и содержания своей работы. Различие таких установок все еще особенно отчетливо проявлялось в художественном переводе. Здесь сторонники буквального перевода были убеждены, что только такой перевод может быть верен оригиналу, что задача перевода и заключается в максимальном копировании исходного текста. Их оппоненты возражали, что как раз буквальный перевод никогда не будет верным, поскольку он не передает самое главное - художественные достоинства оригинала и, что еще важнее, не создает полноценного текста на языке перевода. Они отстаивали право переводчика для достижения такой полноценности вносить любые изменения в свой перевод. Что касается современных литературоведов, они рассматривают перевод, прежде всего как творческий процесс, в котором лингвистические закономерности играют подчиненную роль. Требуя единства содержания и формы, они учитывают такие важные факторы, как общественно-политические, конкретно-исторические условия, литературные направления, стиль, эмоциональная среда, эстетическое воздействие и пр. Они подчеркивают значение индивидуального мастерства, интуиции и художественного вкуса переводчика - категории, которые выходят за предел лингвистической концепции. Однако нужно отметить, что споры не прекращаются и сегодня.
Гиви Гачечиладзе, известный специалист в области изучения теории перевода, считает что: ”как показывает история, художественный перевод колеблется между двумя крайними принципами: дословно точный, но художественно неполноценный перевод и художественно полноценный, но далекий от оригинала, вольный перевод”. Он полагает, что при всей привлекательности свободы творчества, «подражание не есть перевод и свобода творчества не должна выходить за рамки перевода». [1]
По мнению Л. Мкртчяна при абсолютной адекватности перевод был бы не нужен. «Художественный перевод – дело литературное, творческое, и переводчик (если он мастер, если он писатель) заново пишет оригинал, пересоздает его как автор».[2]
В.Н. Комиссаров считает, что свободный перевод может быть только тогда признан адекватным, когда «с его помощью решается определенная прагматическая задача или обеспечиваются высокие художественные достоинства перевода» [3]. Однако вместе с тем он указывает на те случаи, когда допустимым оказывается как буквальный перевод (например, при составлении глоссы или подстрочника), так и свободный перевод (например, для достижения максимального художественно-эстетического эффекта в литературном переводе). Соотношение эквивалентности и адекватности в каждом акте перевода определяется выбором стратегии, который переводчик делает на основе учета ряда факторов, составляющих переводческую ситуацию.
Известные поэты-переводчики всегда уделяли большое внимание определению целей и задачей перевода. А.С.Пушкин, например, выступает и против «исправительного» перевода, и против буквального. Поэт говорит о соблюдении меры. Для А.С.Пушкина, так же как и для В.А.Жуковского, перевести значит воссоздать дух и формы подлинника не только в главных чертах, но и в деталях.
Очень точно выразил эту мысль К. Чуковский. Он говорил: "Если автор, которого ты переводишь, изобразил грозу так, что у читателя дух захватывает от страха, то ты должен перевести так, чтобы и у твоего читателя дух захватывало". Переводчик должен сделать все возможное, чтобы произведение в его переводе не получилось безликим и бездушным.
Наибольшую трудность представляет перевод имен собственных и перевод поэтических произведений.
В определенных случаях имена собственные невозможно перевести буквально, т.е. с помощью транскрипции и транслитерации. Когда имя собственное имеют эмотивную составляющую (языковую игру, каламбуры, аллюзии) необходимо прибегнуть к переводу вольному.
В качестве примера можно привести перевод пьесы Т. Стоппарда «Аркадия», выполненный О. Варшавер. Один из героев пьесы носит фамилию Nightingale (англ. «соловей»), но, соблюдая по ряду причин инкогнито, он просит хозяйку дома не называть его фамилию, и она тут же изобретает ему новую - Peacock (англ. 'павлин') - тоже нечто птичье, передающее манеру поведения и внешности героя. Переводчику удалось избежать дословного перевода. Сохраняя основную семантику и коннотацию, переводчик также избегает русификации фамилии, и в русском варианте появляются фамилии Солоуэй и Павлини.
В некоторых случаях дословная передача оригинала может привести к двусмысленности. Например, русское название автомобильной марки "Жигули" пришлось заменить на западном рынке на "Ладу" (ср. англ. gigolo), а название сборника Р. Киплинга "Puch of Puck's Hill", которое в ранних русских изданиях звучало как "Пак с холмов Пука" было впоследствии заменено на "Пак с волшебных холмов".
Так же, как и в случае с именами собственными, при переводе поэтических произведений нельзя руководствоваться требованиями дословного перевода. Иллюстрацией данного положения может служить пример переводов одного и того же фрагмента «Кубла-Хан» С.Т. Кольриджа К.Р. Бальмонта и В. Рогова.
And all should cry: Beware! Beware!
His flashing eyes, his floating hair!
Weave a circle round him thrice,
And close your eyes with holy dread,
For he on honey-dew hath fed
And drunk the milk of Paradise
Перевод К.Р.Бальмонта: Перевод В.Рогова
…И крик, пронесся б как гроза: …И рек бы: «Грозный он пророк!
Сюда, скорей, сюда глядите, Как строгий взор его глубок
О, как горят его глаза! Как я кругами обнесу!
Пред песнопевцем взор склоните, Глаза смежите во страхе: он
И этой грезы слыша звон, Был млеком рая напоен
Сомкнемся тесным хороводом, Вкушал медяную росу...
Затем что он воскормлен медом
И млеком рая наполнен!
К.Р.Бальмонт, не заботится о буквальной точности перевода. Он увеличивает количество строф (вместо шести делает восемь), вводит нечетный стих, к мужской рифме добавляет женскую, заменяет парную и кольцевую рифму оригинала перекрестной, и скорее не переводит, воспроизводя каждое слово, а намекает на образы, созданные английским поэтом, в результате чего создается таинственный образ поэта-пророка и мага. Таким образом, он взял за основу мысль, выраженную в оригинале, но оформил ее, прибегнув к методам вольного перевода.
В.Рогов же уделяет больше внимания полному воспроизведению лексики (eyes – взор, circle – круг, fed – напоен, drunk - вкушал), синтаксиса и метрики оригинала: он сохранят количество строф, мужскую рифму и оставляет ту же структуру (парная рифма - кольцевая - парная), в каждой строфе перевода практически полностью воспроизводится структура и мысль оригинала. В результате стих ломается, утрачивает свободу и музыкальность оригинала, а для русского читателя становится неестественным и непонятным.
Вольный перевод, как следует из всего вышесказанного, обладает рядом преимуществ. С его помощью можно избежать как искажения оригинала, так и нарушения норм языка перевода. С другой стороны при вольном переводе неизбежно происходит потеря части информации, содержащейся в оригинале.
Таким образом, проблема вольного и дословного перевода до сих пор не потеряла своей актуальности.
http://www.ucs-ustu.ru/go/obj0686237613 ... 0467484337
Первый метод перевода получил название «дословный» или «буквальный» перевод. Второй же называют по-разному: «точный перевод» (этим термином пользовались в 30-е годы минувшего столетия); «адекватный перевод» (А. А. Смирнов), "полноценный перевод" (А.В. Федоров, 1941), «реалистический перевод» (Г. Гачечиладзе, 1961), «верный перевод» (П.М. Топер, 1952), «собственно перевод» (П.И. Копанев, 1986) и т.д. Далее мы будем придерживаться обобщенного термина «вольный перевод».
В средние века господствовал метод дословного перевода, причем переводчики исходили не из теоретических принципов, а из священного трепета, что приводило к большому числу ошибок в переводе слов, предложений и т.д. Гораздо позже возникло понятие о вольном переводе, но в начале своего существования он был далеко не идеален. В европейской литературе XVII-ХVIII веков господствовал «исправительный» перевод (в России этот способ перевода получил название «склонение на наши нравы»). Оригиналы нещадно переделывались, в результате чего стирались все национальные и культурные особенности. Противопоставление буквального и вольного перевода сохранилось и в более позднее время, когда выбор одной из этих переводческих стратегий определялся уже не характером переводимого текста, а общей установкой переводчика, его пониманием цели и содержания своей работы. Различие таких установок все еще особенно отчетливо проявлялось в художественном переводе. Здесь сторонники буквального перевода были убеждены, что только такой перевод может быть верен оригиналу, что задача перевода и заключается в максимальном копировании исходного текста. Их оппоненты возражали, что как раз буквальный перевод никогда не будет верным, поскольку он не передает самое главное - художественные достоинства оригинала и, что еще важнее, не создает полноценного текста на языке перевода. Они отстаивали право переводчика для достижения такой полноценности вносить любые изменения в свой перевод. Что касается современных литературоведов, они рассматривают перевод, прежде всего как творческий процесс, в котором лингвистические закономерности играют подчиненную роль. Требуя единства содержания и формы, они учитывают такие важные факторы, как общественно-политические, конкретно-исторические условия, литературные направления, стиль, эмоциональная среда, эстетическое воздействие и пр. Они подчеркивают значение индивидуального мастерства, интуиции и художественного вкуса переводчика - категории, которые выходят за предел лингвистической концепции. Однако нужно отметить, что споры не прекращаются и сегодня.
Гиви Гачечиладзе, известный специалист в области изучения теории перевода, считает что: ”как показывает история, художественный перевод колеблется между двумя крайними принципами: дословно точный, но художественно неполноценный перевод и художественно полноценный, но далекий от оригинала, вольный перевод”. Он полагает, что при всей привлекательности свободы творчества, «подражание не есть перевод и свобода творчества не должна выходить за рамки перевода». [1]
По мнению Л. Мкртчяна при абсолютной адекватности перевод был бы не нужен. «Художественный перевод – дело литературное, творческое, и переводчик (если он мастер, если он писатель) заново пишет оригинал, пересоздает его как автор».[2]
В.Н. Комиссаров считает, что свободный перевод может быть только тогда признан адекватным, когда «с его помощью решается определенная прагматическая задача или обеспечиваются высокие художественные достоинства перевода» [3]. Однако вместе с тем он указывает на те случаи, когда допустимым оказывается как буквальный перевод (например, при составлении глоссы или подстрочника), так и свободный перевод (например, для достижения максимального художественно-эстетического эффекта в литературном переводе). Соотношение эквивалентности и адекватности в каждом акте перевода определяется выбором стратегии, который переводчик делает на основе учета ряда факторов, составляющих переводческую ситуацию.
Известные поэты-переводчики всегда уделяли большое внимание определению целей и задачей перевода. А.С.Пушкин, например, выступает и против «исправительного» перевода, и против буквального. Поэт говорит о соблюдении меры. Для А.С.Пушкина, так же как и для В.А.Жуковского, перевести значит воссоздать дух и формы подлинника не только в главных чертах, но и в деталях.
Очень точно выразил эту мысль К. Чуковский. Он говорил: "Если автор, которого ты переводишь, изобразил грозу так, что у читателя дух захватывает от страха, то ты должен перевести так, чтобы и у твоего читателя дух захватывало". Переводчик должен сделать все возможное, чтобы произведение в его переводе не получилось безликим и бездушным.
Наибольшую трудность представляет перевод имен собственных и перевод поэтических произведений.
В определенных случаях имена собственные невозможно перевести буквально, т.е. с помощью транскрипции и транслитерации. Когда имя собственное имеют эмотивную составляющую (языковую игру, каламбуры, аллюзии) необходимо прибегнуть к переводу вольному.
В качестве примера можно привести перевод пьесы Т. Стоппарда «Аркадия», выполненный О. Варшавер. Один из героев пьесы носит фамилию Nightingale (англ. «соловей»), но, соблюдая по ряду причин инкогнито, он просит хозяйку дома не называть его фамилию, и она тут же изобретает ему новую - Peacock (англ. 'павлин') - тоже нечто птичье, передающее манеру поведения и внешности героя. Переводчику удалось избежать дословного перевода. Сохраняя основную семантику и коннотацию, переводчик также избегает русификации фамилии, и в русском варианте появляются фамилии Солоуэй и Павлини.
В некоторых случаях дословная передача оригинала может привести к двусмысленности. Например, русское название автомобильной марки "Жигули" пришлось заменить на западном рынке на "Ладу" (ср. англ. gigolo), а название сборника Р. Киплинга "Puch of Puck's Hill", которое в ранних русских изданиях звучало как "Пак с холмов Пука" было впоследствии заменено на "Пак с волшебных холмов".
Так же, как и в случае с именами собственными, при переводе поэтических произведений нельзя руководствоваться требованиями дословного перевода. Иллюстрацией данного положения может служить пример переводов одного и того же фрагмента «Кубла-Хан» С.Т. Кольриджа К.Р. Бальмонта и В. Рогова.
And all should cry: Beware! Beware!
His flashing eyes, his floating hair!
Weave a circle round him thrice,
And close your eyes with holy dread,
For he on honey-dew hath fed
And drunk the milk of Paradise
Перевод К.Р.Бальмонта: Перевод В.Рогова
…И крик, пронесся б как гроза: …И рек бы: «Грозный он пророк!
Сюда, скорей, сюда глядите, Как строгий взор его глубок
О, как горят его глаза! Как я кругами обнесу!
Пред песнопевцем взор склоните, Глаза смежите во страхе: он
И этой грезы слыша звон, Был млеком рая напоен
Сомкнемся тесным хороводом, Вкушал медяную росу...
Затем что он воскормлен медом
И млеком рая наполнен!
К.Р.Бальмонт, не заботится о буквальной точности перевода. Он увеличивает количество строф (вместо шести делает восемь), вводит нечетный стих, к мужской рифме добавляет женскую, заменяет парную и кольцевую рифму оригинала перекрестной, и скорее не переводит, воспроизводя каждое слово, а намекает на образы, созданные английским поэтом, в результате чего создается таинственный образ поэта-пророка и мага. Таким образом, он взял за основу мысль, выраженную в оригинале, но оформил ее, прибегнув к методам вольного перевода.
В.Рогов же уделяет больше внимания полному воспроизведению лексики (eyes – взор, circle – круг, fed – напоен, drunk - вкушал), синтаксиса и метрики оригинала: он сохранят количество строф, мужскую рифму и оставляет ту же структуру (парная рифма - кольцевая - парная), в каждой строфе перевода практически полностью воспроизводится структура и мысль оригинала. В результате стих ломается, утрачивает свободу и музыкальность оригинала, а для русского читателя становится неестественным и непонятным.
Вольный перевод, как следует из всего вышесказанного, обладает рядом преимуществ. С его помощью можно избежать как искажения оригинала, так и нарушения норм языка перевода. С другой стороны при вольном переводе неизбежно происходит потеря части информации, содержащейся в оригинале.
Таким образом, проблема вольного и дословного перевода до сих пор не потеряла своей актуальности.
http://www.ucs-ustu.ru/go/obj0686237613 ... 0467484337